Поиск

Каменный пояс. "Никогда не поймешь, что значит "достаточно", пока не узнаешь, что значит "чрезмерно"." Уильям Блейк. Идея этой поездки пришла мне в голову, когда я наводил порядок в гараже. Именно тогда мне на глаза попалась старая папка с распечатками различных карт. В основном, это были короткие маршруты выходного дня, пешие радиальные походы, как пройденные, так и запланированные, которые лежали вразнобой. Разбирая этот ворох бумаг, соединяя одну карту с другой, я неожиданно понял, что маршруты, словно куски мозаики, складываются в картину многодневного похода по Уралу, от севера Пермского края до юга Башкирии. Места для посещения были выбраны относительно популярные, дороги к ним, в большинстве своем, доступные, поэтому в рассказе я постараюсь указывать координаты ключевых точек маршрута и рисовать примерный трек, чтобы поднять практическую ценность отчета. Поехали! 1. Большая Пашийская пещера 2. Усьва 3. Каменный Город 4. Усьвинские Столбы 5. Песчаный гребень 6. Юбилейный 7. Виашерская пещера 8. Голубые озера 9. Березовая Старица 10. Камень Ветлан 11. Говорливый камень 12. Урочище Говорливое 13. Чердынь 14. Молёбка 15. Пермская аномальная зона

Поперёшный поход. (г. Поперечная, хр. Зигальга). “Поперёшный” – упрямый, вредный, идущий наперекор. (Словарь устаревших и диалектных слов.) Каждый раз, когда дорога приводит меня к отрогам горных массивов Зюраткуля или Иремеля, взгляд поневоле надолго задерживается на величественной и загадочной горной цепи Зигальга. Так что же там, за этой каменной стеной? Но побывать на хребте Зигальга мне удается только с третьей попытки. Всё, потому что в начале лета горная тайга на склонах вспыхивает, словно стог сена, и егеря ещё долго борются с огнем, который не желает сдаваться. Затем, каждый раз, когда я приближаюсь к южной или северной части хребта, циклон цепляется за изрезанные временем каменистые вершины. И Зигальга прячется за серой накидкой дождя. После похода на Большую Суку, я стал спокойнее относиться к капризам погоды. Думаю, что даже в ненастье, горы могут открыться, если конечно проявить достаточно стойкости и терпения. Поэтому, как только выпали свободные выходные, собираюсь в путь, несмотря на довольно мрачный прогноз погоды. Мелкий дождь периодически сопровождает на всем протяжении пути. По дороге я собираюсь заглянуть на огонёк к Мише @Миша79, который вместе со своими знакомыми разбил лагерь на берегу реки Ай. Обычно многолюдная поляна у подножия скалы Ласынташ в этот раз непривычно пуста, и только Мишина палатка прячется в тени деревьев. Горячий чай и наваристый суп пришлись в самый раз. Поднимаемся на скалу Капкаташ, которая высится на правом берегу, и на меня накатывают воспоминания, как я в прошлом году грёб здесь из последних сил на самодельном плоту вместе с мотоциклом, пытаясь пройти через Каменные ворота до наступления темноты. (История одного мотосплава) Насколько хватает глаз, повсюду вздымаются суровые громады туч и только над поляной простирается оазис синего неба. Отвесно падающие солнечные лучи грустно напоминают об ушедшем лете. Миша предлагает остаться, но я, скрепя сердце, собираюсь продолжать свой путь. Иногда наступает такой момент, когда уже не ты прокладываешь маршрут, а дорога ведёт тебя, потому что ты теперь принадлежишь ей.

С горы под землю. “Плохо то решение, которое нельзя изменить” Публий Сир Изначальный план поехать в мае на Северный Урал был нарушен арктическим циклоном, который внезапно прилетел с северо-запада, неся с собой заряды мокрого снега. Поэтому стрелка внутреннего компаса опять разворачивается в сторону Южного Урала и в этот раз указывает на гору Ицыл, которая находится у северо-восточной границы парка ”Таганай”, мимо которой я несколько раз проезжал, но так и не смог туда попасть. Мотоцикл бежит по давно уже привычной для него дороге через Касли, Кыштым и Карабаш. Мимо проплывают берега озера Большие Касли. За сосновым бором близ Кыштыма мелькнула вершина горы Сугомак. Потянулись мрачные безжизненные отвалы Карабашмеди. На гору Ицыл ведут две дороги: одна, пешая, с крутыми уклонами из деревни Тыелга. Другой путь, который ведет из поселка Северные Печи, более длительный, но он лучше подходит для моего, не слишком мощного, мотоцикла. К сожалению, оба этих направления оказались закрыты для меня очагами лесных пожаров. Решаю импровизировать и направляюсь дальше через Миасс и Златоуст к Зюраткулю, самому высокогорному озеру на Урале, который расположился у подножия одноименного хребта. Хребет Зюраткуль давно манил своей относительной доступностью, но всегда располагался где-то на краю маршрутов. И спустя какое-то время мотоцикл припаркован на стоянке национального парка. За спиной штурмовой рюкзак с картой, шоколадкой и теплой флисовой кофтой, а под ногами скрипят и покачиваются доски деревянной тропы. Через три километра дощатый настил заканчивается. Здесь тропа раздваивается. Левый поворот ведет на гору Голая Сопка (1059м), до которой чуть больше трех с половиной километров. Однако большая часть народа идет направо, на вершину хребта Зюраткуль (1175м), которая расположена всего в полутора километрах от развилки. Не думая ни минуты, сворачиваю налево и иду субальпийскими лугами с рощицами елей и пихт. За зиму организм несколько отвык от пеших нагрузок, поэтому решаю остановиться на берегу лесного ручья и перекусить шоколадкой, запивая её ледяной водой. Голая Сопка появилась на краю поляны внезапно, вздыбившись кучами каменистых осыпей, довольно неприступных на вид. На самом деле, курумник оказался очень удобным для подъема. Сложность доставляли только попадавшиеся изредка “живые” подвижные камни и солнечные лучи, бьющие вдоль склона. На вершине, как всегда, захватывает дух от простора, который открывается для взгляда. Смотришь вперед, а сознание уже летит над холодными водами озера Зюраткуль, вдоль тающих снежников восточных вершин и, скользнув по древним стенам хребта Нургуш, возвращается обратно на Голую сопку. Свежий ветер выдувает из головы всё лишнее и наносное, что прилипло там, внизу. Время ощутимо замедляется, но полностью всё равно не останавливается. Нужно снова спешить, чтобы сегодня добраться до деревни Тюлюк и встать лагерем у подножия хребта Зигальга, согласно плану, очередному плану. Но перед этим сначала нужно побывать на берегу озера-сердца Зюраткуль, чтобы своими ушами послушать, как шепчут его волны, накатываясь на каменистый берег. Всё-таки я допустил оплошность, собираясь в дорогу и не озаботившись некоторым количеством наличных денег, которые мне пригодятся при входе в парк “Зигальга”. Поэтому трачу драгоценное время на поиски подходящего банкомата в Сатке. Первый тревожный звонок прозвенел, когда появился стелющийся дымный след где-то северо-западнее деревни Катавка. Доехав до деревни Меседа, сомнений не осталось. Горит хребет Зигальга и, возможно, Иремель. Рядом с дорогой пожарная машина качает воду из реки, прокопченный пожарный с отрешенным взглядом поправляет шланги. За деревней по полю в клубах пыли видна вторая пожарная машина, которая катится в лес, подпрыгивая на ухабах. Мне ничего больше не остается, как только развернуться и начать поиск подходящего для ночлега места. И оно вскоре обнаружилось, на берегу ручья Буланка, под сенью древней ели, с веток которой длинными косами свисает серебристый мох. Утреннее солнце взошло над поляной и, пока я собирался, оно окончательно растопило последние следы ночной изморози на стеблях прошлогодней травы. Дорога звала, и невозможно было не услышать этот зов.

Майский рейд. Когда след в след идет разведка, А у тебя украли тень, Когда нас двадцать два на ветке, А ты все в клетке? Изначально целью этого прохвата являлась разведка места для проведения слета Чина-мото.ру в середине июня, но, как всегда, истинным назначением любого мотопохода оказалось - это разорвать свинцовые оковы бытия, сесть на коня и забраться подальше в ... пампасы. Для этого мы с Виталием "Vitalii1980" встаем ни свет, ни заря, и встречаемся возле заправки на трассе М5. А, чтобы никакие знаки не мешали нашей встрече, просто кладем их на землю (шутка). Долгая серая лента асфальта все никак не заканчивается и, чтобы разнообразить маршрут (наверное), я ошибаюсь с поворотом, и дорога приводит нас к могильной плите. Хорошее место, чтобы подумать о бренности сущего и, чтобы, наконец, пообедать. Светлой памяти этой девушке, кем бы она ни была, и тому, кто воздвиг памятник. Срезаем путь грунтами и разбитым асфальтом через Межозерный, чтобы прямиком попасть на берег озера Узункуль - первой точки нашего путешествия. Но, похоже, что мы приехали не на ту сторону озера. Наш берег оказался заболоченным и поросшим камышами и осокой. Наверное, в июне здесь будут красиво петь лягушки, и шлепать хвостами огромные караси. Ничего не поделаешь - первый блин комом, и мы отправляемся дальше, надеясь, что наше искусство выбора приличных мест для приличного общества резко повысится. На перевале Уралтау мой конь периодически изнемогает от невозможности ехать со скоростной звездой, заточенной для равнин. Виталий стоически терпит, что мы двигаемся со скоростью казахстанского Камаза, загруженного арбузами. Наконец, миновав Белорецк, мы попадаем в поселок Кусимовского рудника, где Виталий указывает точное прохождение будущего слета (цитата: "Где-то на том берегу"). Но, узнав по телеграфной связи, что Марат "Bizet" и Владимир "Уфа" (остальные два участника нашей компании) уже усиленно скупают в местной "Пятерочке" слабо- и крепкоалкогольные напитки, я решаю пренебречь возможностью разведки на озере Сабакты и со скоростью сайгака в майский гон, хватаю шлем и мчу, что есть сил на вожделенную встречу. Сил хватило, чтобы не только добраться до поселка Якты-Куль, но и, чтобы найти родник по дороге, прокатиться по каменистой дороге Коровьего пляжа вдоль озера Банное и взобраться на его крутой берег. Не доезжая до подножия горы Игандел и увидев первую же попавшуюся рощу, мы приступили к исполнению цели этого похода: налить, выпить и поговорить. Здесь, в полной мере, раскрылось кулинарное мастерство Виталия. Это была не еда, это была закуска. Судя по стремительно падавшим цифрам на градуснике, ночь обещала быть непростой, и Володя, приехавший без спальника, ощутил её холодные объятия в полной мере. Хорошо, что дров у нас хватало, чтобы сделать огонь нашего костра почти вечным.

«Долго будет Карелия сниться, Будут сниться с этих пор Остроконечных елей ресницы Над голубыми глазами озер.» Вступление. Это не первая моя поездка на этом мотоцикле, но Карелия, для меня, это совсем загоризонтный мир. Предыдущие мои походы длились максимум три — четыре дня, но провести две недели в седле и проехать шесть тысяч километров — такого опыта у меня еще не было. Карелия — это излюбленный край для туристов всех мастей, и мне хотелось выяснить, чем же она привлекает к себе такое количество людей, ведь на Урале есть и леса, и озера, и болота, и горы. Чем же Карелия отличается от Урала? А еще мне хотелось добиться максимальной автономности, ведь я планирую съездить в будущем на восток нашей страны, где расстояния больше, а заправок и мотоциклистов, которые могут помочь, меньше. Ночевки я предполагал в палатке, питание на горелке или костре, мойка и стирка — в реках и озерах. С этими условиями я и готовился, купив пластмассовую канистру, недорогих, но проверенных консервов, сухих супов и, даже, наготовив сушеного мяса. Для мотоцикла я взял масло для замены, метизов и запасную лампу. Маршрут лег по асфальтовым дорогам с заездом на грейдер, в зависимости от погоды. В день я планировал проходить 550 — 600 километров, ночевать вблизи озер или рек. Если же я выдохнусь и Карелия окажется мне не по зубам, то я, хотя бы, смогу доехать до Вологодской области, на слет владельцев китайских мотоциклов. С этими мыслями я и отправился в путь. Часть первая. Северный путь. Из Екатеринбурга я поехал на северо-запад в сторону Перми и Кирова. Свердловская область провожала грозовым ливнем. У меня есть такая примета: если поливает дождь в день выезда, то прохват будет удачным. Несмотря на основательность моей подготовки, в ней все же были слабые места. Из-за количества взятого мной барахла, жить десять часов в день мне предстояло на маленьком пятачке между велорюкзаком и баком. Второй момент — это смартфон, который я использовал, как навигатор, и который после падения мог резко разряжаться. Ближе к вечеру, когда я уже искал место ночевки, в районе Сивы Пермского края, смартфон внезапно погас. Без нормальной навигации, постоянно натыкаясь то на ряд деревень, то на заболоченные низины, я решил пройтись пешком, чтобы осмотреться. Но мотоцикл не выдержал моего отсутствия и прилег на кочки, щедро орошая болотистую почву бензином. Около пяти минут я работал киком, пытаясь вернуть к жизни захлебнувшийся в бензине карбюратор. Наконец, двигатель ожил и, в награду, первый попавшийся поворот привел меня к сухому покосу на пригорке. Аккуратный столик со скамьей, костровище и запас дров, оставленных заботливыми хозяевами, лесной ручеек, журчавший неподалеку — о лучшем я и не мог мечтать. На сытый желудок мир воспринимается гораздо дружелюбнее, хотя темные мысли долго не давали уснуть: «Где я? И что делаю здесь, один, среди мокрых лесов и болот? Не стоит ли завтра повернуть обратно?» Ответы я решил отложить на следующий день. Умывшись и ополоснувшись в ручье, я понял, что мне пока очень везет: от какого-то незадачливого туриста остался только его рюкзак. Смартфон за ночь зарядился, и стало понятно, где я и куда ехать. Теперь не было нужды глядеть на солнце для определения направления, его и не было — небо затянуло серой пеленой, предвещавшей дождь. Я продвигался на запад и, вскоре к разбитому асфальту, добавился мелкий нудный дождь. Вообще, этот участок пути можно назвать «все по 45: 92 бензин — 45 рублей, 95 — 45 рублей, дизтопливо — 45, скорость — тоже 45 километров в час». Но на мотоцикле можно двигаться и быстрее, объезжая заполненные водой ямы. Ближе к Кирову начались дорожные работы и траффик уплотнился. Я сделал передышку в Белой Холунице. Практически весь путь по Кировской области прошел под дождем и в водяной взвеси из-под колес фур. Через восемь часов езды через эту грязную Ниагару начал сдавать позиции дождевик. Предательски холодные струи стали просачиваться не только в причинные места, но и стекали по голеням в непромокаемые бахилы ОЗК. Моя мама любит говорить: “ Вода дырочку найдет ”. И это правда. Небо сжалилось только на границе Костромской области. В долгожданном синем небе появился летчик, что “беспристрастен и хмур”. “Ох, Самара, сестра моя, Кострома мон амур ” — звучало в голове. А я приближался к реке Ветлуга, где решил встать на ночлег. Уютный берег одной из стариц Ветлуги оказался западней, прикормленным местом и логовом страшного зверя – мошки. Спасаясь бегством, я скрылся в беломошном бору неподалеку. Но мошкара и комары все равно шли на тепло и на запах машинного масла, нашли меня и здесь, но за это время я успел поставить палатку и начал готовить ужин. Первое время мошке очень нравилось сидеть на теплых ребрах остывающего двигателя, а комарам пришелся по вкусу мой суп. Стоило только приподнять крышку котелка, как они роем туда влетали. Довольно необычная приправа к супу. Я искупался “по бразильской системе”, то есть бегом туда и бегом обратно, и нырнул в палатку.

Грузный удар о камни Разрядил напряжение спуска, Ты встал и обернулся, Но вокруг тебя было пусто... К. Ступин Часть первая. Не пройдешь. Да, именно так переводится с башкирского название хребта Юрма, дословно "не ходи". Точнее, это одна из двух версий перевода. Поход на Юрму я задумал уже давно, но только сейчас мне показалось, что будет очень логичным завершить этот сезон на вершине самого северного хребта Южного Урала. Ведь именно в поездках по Южному Уралу прошло лето и осень. Вот только погода в эти выходные не хотела меня отпускать и провожала из дома мелким холодным дождём. Но чем дальше я продвигался на юг, тем чаще возникали прорехи в сером покрывале, прибитом к небу. В Карабаше, некогда имевшем печальное звание одного из грязнейших городов планеты, лишь легкие облака набегали на солнце. Буйство красок осени резко контрастировало с мертвыми отвалами медеплавильного завода. Даже не верилось, что отсюда начинается дорога в один самых девственных и нехоженых уголков Южного Урала. Почему это место осталось до сих пор относительно нетронутым, стало ясно после того, как я повернул по указателю на Юрму. Дорога - это всегда испытание. Испытание на упрямство хорошей дорогой закончилось и началось испытание мотоцикла лужами. Мелкие лужи переходили в более крупные. Длина их была незначительна, но, когда в одном из таких водоемов мотоцикл нырнул по ступицу, я решил иногда разведывать ногами глубину ям, которые было сложно объехать. Было похоже, что по этой дороге часто двигается тяжелая техника. Дорога медленно пошла на подъем и лужи сменились глинистой колеёй. Шины довольно легко цеплялись за поверхность в направлении движения, но вот боковой зацеп оставлял желать лучшего. И, если снос заднего колеса можно было компенсировать газом, то снос переднего грозил падением в чавкающую грязь. Поэтому мне приходилось каждый раз смещаться в сторону уклона, иногда даже боком в ближайшую колею, из которой выбраться можно было только на относительно ровном месте. Сил такое движение отнимало неимоверно, а до места планируемой стоянки оставалось ещё три с половиной километра. Березовый лес сменился кленовым. А впереди на карте всё маячила гора Осиновая. Из глины всё чаще стали проявляться камни, припорошенные опавшей листвой и вывороченные Уралом-лесовозом. Вместо половины километра я стал бороться за каждые сто метров дороги. Чуть спустил давление в колесах, но и после этого шины продолжали скользить на смеси из листьев, глины и камней. Я выкинул рюкзак и налегке поднялся еще на сто метров. Затем вернулся, таща на себе груз. Потом еще бросок на сто метров, затем снова пеший переход. Колея от Урала сошла в сторону и после ещё одного перехода я глянул в навигатор. До стоянки оставалось около двух с половиной километров. За час я продвинулся на километр, а стемнеет через два часа. Справедливо рассудив, что ночь мне придется встречать на горной дороге, я решил оставить мотоцикл в ближайших кустах и дальше двигаться пешком, надеясь пройти оставшийся путь до темноты. Миновав гору Осиновую я вышел на стоянку "Труба". У самой подошвы хребта геологи сделали разведочную скважину и попали в водоносный слой. С тех пор из этой трубы постоянно бежит чистая вода. Сумерки наступали очень быстро и, поставив палатку на одной из неприметных полянок, я принялся готовить незамысловатый ужин. Холодало с каждой минутой, а одежда, промокшая от пота не давала тепла. Уже в темноте я заметил белые пятна, просвечивающие сквозь стволы деревьев, то тут, то там. Это были первые кучки снега, который растает теперь только весной. Ночь меня ожидала не из теплых.

На блестку дней, зажатую в руке, Не купишь Тайны где-то вдалеке. А тут - и ложь на волосок от Правды, И жизнь твоя - сама на волоске. Омар Хайам. Наверное, идея посетить вторую по величине вершину Южного Урала - Иремель, приходит в голову каждому, кто начинает открывать для себя Урал и его пики. Гора Большой Иремель - священная для башкир, ещё не так давно ходить туда можно было только для совершения обрядов. Все изменилось в 70-80 годах двадцатого века, когда Большой Иремель становится Меккой для туристов. Мне каждая поездка напоминает плод, который нужно сорвать с ветки. Бывают недозревшие поездки, зеленые и кислые, когда ты не достигаешь её апогея, оставляя что-то "на потом". Бывают перезревшие путешествия, когда ты приезжаешь уже пресыщенный впечатлениями и окружающее мало тебя трогает. Я почувствовал, что созрел для Иремеля, и стал собираться в путь. Ночь, как всегда, перед дальняком, прошла беспокойно и бессонно. Утро встретило мелким грибным дождиком, который проводил меня в дорогу. Первая остановка случилась на берегу озера Киреты. Я всегда стараюсь останавливаться здесь. Именно отсюда, с Вишневых гор, красовавшихся на противоположном берегу, началось мое знакомство с Южным Уралом. Мимо Карабаша, имевшего не так давно дурную славу одного из самых грязных городов планеты, мне никак не проехать. Карабашский медеплавильный комбинат после шквального роста цен на цветные металлы, связанного с эпидемией коронавируса, похоже получил второе дыхание. Проезжая по новенькой асфальтовой дороге, мимо строящихся цехов, больше не приходится ловить мотоцикл на покрытии из черного абразива или ехать в облаке пыли за каким-нибудь самосвалом. Для жителей Карабаша новый завод, наверное, гарантия на постоянную работу. Но условия их жизни, похоже, совсем не изменятся. Двигаясь по окраине города, наблюдаешь, как маленькие дети играют возле пыльных палисадников у покосившихся избушек. Да и мотивация нынешних "хозяев жизни", вовсе не благополучие туземного населения, а исключительно нажива. А чистой воды и воздуха на наш век всем хватит. Следующим местом для остановки оказался Златоуст и расположенная на въезде в город Александровская сопка. Эта, расположенная на одном из северных отрогов хребта Уралтау, относительно небольшая вершина (843 м), стала известной после восхождения на неё цесарича Александра (в будущем Александра II). Несмотря на свою небольшую, по местным меркам, высоту, при подъеме на вершину пришлось изрядно попыхтеть, пробираясь через заросли и карабкаясь по сыпучему курумнику. Но нелегкий подъем награждает своим великолепным видом на лежащие рядом вершины хребта Таганай: Двуглавую сопку, Откликной гребень и Круглицу. Отсюда виден расположенный в распадке хребта Уреньга, город Златоуст. Миновав Златоуст и часть трассы М5, я делаю остановку в деревушке Меседа. Здесь асфальт заканчивается и начинается каменистый грейдер, ведущий вдоль хребта Зигальга в село Тюлюк, откуда уже начинается тропа на Иремель.

Кто тебе в путешествии спутником стал, О коварствах судьбы изначально не знал. Мы стремимся и ищем, а небо решает: "Будет то, что Художник тебе начертал!" Северный арктический циклон, придя на Урал, развеял марево удушливой и аномальной жары, оставив после себя редкие хлопья белых облаков на синем небе и свежесть соснового леса. Я выехал рано утром из дома и прохладный встречный ветер всё норовил залезть во все доступные щели и через все подклады мотокуртки и штанов. Еще планируя этот прохват с Димой "Моцартом", мы сдвинули даты начала на пару дней до наступления ясной погоды, чтобы не ехать под холодным проливным дождем, не месить грязь лесных дорог и не сидеть на холодном берегу, смотря на серые воды реки Юрюзань. Но издержки прохладной, хоть и ясной, атмосферы давали о себе знать. Пальцы рук периодически подмерзали, несмотря на установленный самодельный подогрев рукояток, который имел два режима: "Выключено" и "Прожарка". Когда я решил остановиться и размяться на границе Европы и Азии, то с содроганием подумал о напарнике, который решил выдвигаться с берегов Волги еще ночью, чтобы вовремя прибыть к условленному месту встречи в Башкирии. Спустя некоторое время я опять сделал остановку, но теперь, чтобы пополнить запасы воды в роднике близ Михайловска. До места рандеву близ села Мечетлино оставалось чуть больше двух сотен километров. Времени до встречи еще было достаточно и я ехал, смакуя каждый километр дороги, словно пробовал благородный напиток. Запасы бензина иссякали и я решил заправиться недалеко от поворота, где мы решили встретиться с Димой. К моему большому разочарованию эта заправка уже давно не работала. Мой товарищ по мотоциклизму еще не приехал, поэтому я принял решение вернуться обратно на пятнадцать километров и заправиться. Наполнив бак мотоцикла свежим бензином, я выехал с заправки. Передо мной была сплошная желтая полоса и пустая дорога в обе стороны. Вдалеке на обочине стояла машина, заметная только по яркому блику на копоте. Я пересек сплошную линию и повернул налево. Спустя триста метров я увидел, что у машины на обочине мигалки на крыше, надпись "ДПС", из неё выходит инспектор и жезлом указывает, что мне надо остановиться. Так начались мои проблемы или, в зависимости от угла обзора, приключения.

Наверное, нельзя представить Урал без Чусовой – без этой уникальной реки, которая начинает свой путь на восточных склонах Уральских гор, пересекает их, чтобы влиться в воды Камы, а потом и Волги. Именно эта особенность и определила судьбу Чусовой, которая стала дорогой из Руси в Сибирь, по которой шли на Восток люди, кто неся культуру мечом и крестом, кто спасаясь от железных тисков государственной власти, а кто и в неволю, чтобы на очищенных от древнего леса полянах, пустить свои глубокие корни. Обратно, на Запад по реке плыли ладьи с пушниной и караваны барок с железом, которое было так необходимо молодому и голодному государству. С течением времени появились другие дороги, потоки грузов и человеческих судеб переместились в более удобные русла. Но вот иссякла ли от этого Чусовая? Развеялся ли без следа дух Ермака, как дым от костра растворяется над водной гладью? В каком глубоком омуте утонули надежды и страхи сплавщиков – этих лоцманов железных караванов? И получится ли увидеть все это, не сплавляясь по реке, а двигаясь на двух колесах по лесным и проселочным дорогам? Такие мысли меня занимали, когда я собирался в дорогу. Наконец, время для решения этих вопросов настало, редкие выходные совпали с хорошей погодой. Я отпросился пораньше с работы, и вот вновь Дорога ведет меня за руку, словно мальчишку, рассказывая без слов о своей жизни, и о тех, кто прошел по ней. Я миновал Нижний Тагил и Черноисточинск, когда солнце стало клониться к горизонту. Место ночевки я выбрал на берегу Верхнего пруда, который соединялся с Черноисточинским прудом линией Ушковской Канавы. Я свернул с широкой дороги и поехал вдоль этого старинного канала. Здесь нельзя не сказать об авторе этого канала, о Климентии Ушкове – крепостном Черноисточинского завода, который был крепостным крестьянином, но совсем не бедным. Он имел несколько речных мельниц, торговал мукой. У него было все для жизни, кроме одного – свободы. Именно ее он хотел получить в обмен на воду, которой так не хватало черноисточинскому заводу. Три года шло строительство канала, окончание которого совпало с приездом из Европы хозяев завода – Демидовых, которые, в конце концов, дали Ушкову вольную. А через 12 лет и во всей стране люди перестали быть собственностью. Но разве можно отменить то, что сидит в подкорке, в самой сердцевине костей? Эти пережитки крепостного рабства, похоже, еще долго из нас не вытравить. С этим отголосками я и столкнулся, доехав до Верхнего пруда. База отдыха, бывшая на берегу, разрослась до загородного клуба для заводского начальства и новых дворян, обросла двухметровым забором и перегородила дорогу шлагбаумом. Охранник, человек подневольный и крепостной, сейчас же выскочил из своей будочки, едва завидя фару мотоцикла. Я знал все, что он мог мне сказать, но не стал разговаривать с ним или искать обходные пути, а развернулся и вновь отдался течению дороги, которое меня принесет к более уютному берегу. Так оно и случилось.Спустя несколько километров, я нашел неприметный съезд в лес, который привел меня к другому пруду, более дикому, но тоже рукотворному. В конце дамбы нашлась небольшая полянка, костровище и запас дров. Что ж, спасибо судьбе, что направляла, и всем людям, которые все это устроили. Поужинав и искупавшись, я решил налегке прокатиться вокруг этого озера, что дало приют не только мне, но и уткам, со свистом летавших у северного, заболоченного берега. Горизонт покраснел от остывающего солнца, мамы-утки укладывали своих детей под сень камышей. Да и я за сегодняшний день вволю накатался и полез в свой камышовые заросли – в палатку с мягким спальником. Чтобы утром проснуться окончательно, мне хватило нескольких горстей воды из ручья, что неслышно пробирался через валежник прямо за палаткой. Судя по обмелевшим берегам, в половодье и в сезон осенних дождей пруд наполняется водой до краев, и излишек ее стекает бурным потоком возле поляны, где я разбил лагерь. Теперь же, в середине лета он истончился до прозрачной и застенчивой лесной речушки. Свежезаваренный чай в руке дымился от утренней прохлады. Поверхность озера, как большая копия горячей кружки, тоже курилась клубами пара. Выглянуло солнце и с западного берега, более теплого, утренний туман стал столбом подниматься вверх, собираясь в облако. Получив достаточно влаги, но еще не обретя дождевой тучности, облако взлетало выше верхушек сосен, где его сдувал ветер, освобождая место для следующей партии живительной воды для дальних полей и лесов. Эти облака, покачивая длинными отростками, похожими на руки или на полы плаща, то ли прощались с родительским озером, то ли звали за собой.

Можно ли путешествовать на малокубатурном мотоцикле, уезжая от дома за несколько тысяч километров? Многие из нас своим примером доказали, что малый объем двигателя и низкая скорость совсем не помеха для дальних и интересных поездок. Вопреки распространенному стереотипу, я считаю, что малокубатурник не является помехой движению: на большой дороге, потому что обогнать небольшой и медленный мотоцикл никому не составляет труда и за ним не собирается хвост из грузовиков. Но вся прелесть легкого мотоцикла открывается как раз на внутрирайонных дорогах, пронизывающих небольшие городки и деревни. И сравнительно низкая скорость способствует такому неспешному и созерцательному путешествию. Полная противоположность этому - движение по федеральной трассе среди бесконечной вереницы фур. Такой же природы и суетливая толкотня в пробках большого города. Проехать по местным дорогам нескольких районов своей области совсем несложно. Но можно ли так пересечь несколько областей, краев и республик? Это я и решил выяснить, благо ориентир быстро нашелся: соратники-китаеводы решили организовать встречу на берегу тихой и живописной речушки в Саратовской области. За состояние и надежность своего китайского мотоцикла я перестал переживать: за четыре сезона беспроблемной езды он совсем не донимал меня мелкими поломками. Больше опасений вызвал маршрут: мне предстояло преодолеть пару грунтовых участков, которые, в случае непогоды, обязательно бы раскисли. Мокрый грейдер и разбитые участки могли бы задержать в пути, а хотелось проехать весь путь за короткую половину майских праздников. Красная нитка маршрута легла через Екатеринбург почти до Перми и потом направлялась практически по прямой на юго-запад в сторону Саратова. Весна еще только вступала в свои права, на перевалах лежали редкие кучки нерастаявшего снега. Но не прошло и пары часов после старта, как меня остановил наряд ДПС для проверки документов, и я воспользовался этой паузой в движении и облачился в дождевик, чтобы укрыться от холодного ветра. Остановка Виктора Цоя как нельзя хорошо подошла для небольшого перекуса и разминки затекших частей тела. Почему такое название? Чуть позже я узнал, что в 90-х на остановке появилась надпись “ЦОЙ” и жители привыкли называть остановку “У Цоя”. Позднее была изготовлена табличка (56.902916, 56.734203). Чем дальше я продвигался на юго-запад, тем становилось теплее. К редким легковушкам на дороге добавились полноприводные Камазы геологов, и меня тяготило предчувствие, что впереди заповедник диких дорожных заплат и коварных ям. Но этого не произошло, редкие деревеньки и депрессивные поселки пронизывала лента хорошего асфальта. Найти объяснение такому парадоксу очень легко – нефть. Довольно странное и печальное зрелище видеть новые блестящие цистерны, качалки и станции перекачки возле покосившихся изб заброшенной деревни и заросших полей. С заездом в Башкортостан количество качалок не уменьшилось, но появились аккуратные домики с разноцветными крышами, кроме стариков и взрослых, на улицах встречались дети, большинство которых радостно махали мотоциклисту, больше похожему на космонавта с другой планеты. По необъятным полям лениво ползли трактора, вкладывая в землю семена будущего урожая. Может быть, я немного преувеличиваю, но после заброшенных колхозов и заросших полей Пермского края, контраст с Башкирией был очень силен. Время близилось к вечеру, и я свернул в село Старосубхангулово, чтобы на берегу реки Быстрый Танып устроиться на ночлег. На небольшой площадке для деревенских гуляний собирался народ. Я вспомнил, что сегодня мусульманский праздник – Ураза-байрам. Проехав деревню, я уперся в мост, залитый вешней водой, которая все прибывала. Но легкий дорожник позволяет двигаться, и по полю, и по тракторным колеям, поэтому, вместо штурма затопленного моста и скользкого противоположного берега, я поехал вдоль реки. Здесь, на мысу, который огибал Быстрый Танып, я разбил лагерь (56.019756, 55.852080). На дальнем конце луга, в пойме реки мирно паслось стадо пугливых овец, беспокойно выглядывающих из-за обрывистого берега. А при попытке запечатлеть их на фотоаппарат, они стремглав кинулись прочь. Быстрое течение реки шевелило ветками затопленных кустов, не по-уральски теплое солнце пригревало просыпавшуюся от зимней спячки землю, прежде чем спрятаться за дальним лесом. А от деревни еще долго слышалось, как кто-то играет на гармошке и в конце каждого куплета долго и красиво выводит последнюю ноту. Из Башкирии я планировал ехать через Самарскую область, но мой старый приятель и мототурист Андрей, который на днях уезжал на Алтай, предложил заехать к нему. И я, не раздумывая, поменял направление маршрута на западный, в Татарстан. Башкирия еще долго радовала хорошей дорогой и своими простыми, но опрятными пейзажами. Хотя запас воды еще был, я решил пополнить его на расположенном вблизи источнике Аккош-куль (55.858594, 55.641573). Аккош-куль или озеро Белых лебедей – это природный источник минеральной воды, но не обычной хлоридно-натриевой, а сульфатно-натриевой, поэтому вкус воды чуть горьковат, но от того не менее приятен. Вода из этого большого родника вытекает быстрым и ледяным ручьем. Чтобы немного срезать путь, я двинулся грунтовками в сторону реки Белой. Часто, чтобы не лавировать между ям, проще было ехать по накатанной дороге в поле. Наконец вдали показалась светлая лента реки Белой, в которой медленно проплывали пушистые облака. Зеленые склоны холма поманили неприметной дорожкой, и мотоцикл послушно отправился по ней. С вершины открылся бесконечный простор полей и лесов, и река, петляющая среди холмистых берегов. Как жаль, что фотоаппарат никак не мог передать порывы свежего ветра и манящую линию горизонта, за который уходила река. Сами собой пришли строчки Шевчука: ”Белая река – капли о былом. Ах, река-рука, поведи крылом”. В Татарстане, по сравнению с Уралом, уже зеленели поля, распускались нежными мохнатыми листочками деревья. Стало теплее, и мотоцикл легко бежал по хорошему асфальту с редкими заплатами. Я почти доехал до Альметьевска, где меня ждал друг и вовремя - погода стала портиться и по небу поползли хмурые облака. Мелкий холодный дождик резко контрастировал с теплым приемом, который мне устроил Андрей и его семья. И я себя поймал на мысли, что опять удивляюсь горячей воде из-под крана и электрическому свету лампочки. На следующий день я засобирался в дорогу, отблагодарив за тепло и кров этот большой дом и его хозяев. Следовало торопиться – к вечеру нужно было приехать в Саратов.

Летом 2019 года на хребте Бакты (Южный Урал) были найдены аудиозаписи и фотографии неизвестного. В найденном рюкзаке был фотоаппарат и диктофон. Публикую эти материалы после расшифровки и восстановления. Запись 01: "Проба пера. Хочу завтра с собой взять диктофон,чтобы попробовать записывать на ходу или на остановках. Он будет лежать в кармане и мне не придется писать в блокнот, таскать с собой карандаш. Можно будет наговаривать в него на стоянках, без света. Это удобно." Запись 03: "Ну вот, первая остановка. Пришлось заниматься ремонтом мотоцикла. Правда, не своего. Парень ехал из Двуреченска, в повороте встречка выехала на его полосу, ему пришлось съезжать на обочину. В поворот он не вписался и разложился на щебенке. Поломал пластик, зеркала, но сам живой, здоровый. Я остановился, помог. Сняли пластик, замотали разбитые части скотчем. Его зовут Женя из Ёбурга. Конец записи." Запись 04: "Свернул в сторону Байрамгулово, буду двигаться через Аргаяш... Вот Володя сказал про любовь: " Если ищешь счастья в своей половинке, то постоянно признавайся ей в любви и все время жди, когда она от тебя уйдет. А она уйдет." Он описал какую-то странную любовь, которая больше похожа на жажду обладания. Разве можно обладать тем, кого ты любишь? Как можно обладать этим небом, облаками, зелеными горами? Даже когда любишь свою жену, детей, место, где живешь. Когда любишь, то не желаешь этим обладать, а просто отдаешь все, что у тебя есть. Поэтому любовь - это когда ты отдаешь всего себя и получаешь гораздо больше, чем отдал." Запись 06: "Небольшие проблемы с телефоном - внезапно села зарядка. В-общем, успел поймать на 10-ти процентах, сейчас включил на зарядку. Доеду до Учалы, а там посмотрим, как будет. ...Отстаю от графика. Пришлось срезать. Проехал 13 километров по разбитому асфальту. А так, все хорошо." Запись 09: "Страна Затирляния, вечер первого дня. Немного поплутал в Белорецке, но бабушки-садоводы подсказали дорогу до Тирляна. Там и заправился. Проехал Верхнебельский, пересек Белую и ехал по берегу до скал. Обнаружил костровище и туристскую баню. Здесь и поставил лагерь. Комаров много. Поужинал. Река Белая после дождя вздулась и помутнела. Зашел в речку почти по пояс, течение сильное. Кроме проблем с навигацией, все хорошо." "...И забыл шапку теплую, поэтому буду спать в теплом подшлемнике. ...А еще сел мыть посуду и приехал парень с девушкой на машине. Не ожидали здесь, похоже, увидеть кого-то. Места для разворота не было, они спустились прямо к лагерю, развернулись и уехали." Запись 07: "Страна Затирляния. День второй. Ну вот, я собрался, сейчас выдвигаюсь от реки Белой в Николаевку, а там - на кордон парка "Иремель"...Телефон за ночь так и не зарядился, карты у меня нет. ...Все же ненадолго он включился и я успел сфотографировать карту. Сейчас задача - добраться до кордона. А там я дойду, куда смогу, поднимусь на высоту Малый Аваляк, возможно, Большой Аваляк. Если получится, то дойду до вершины Абараш-Баш. Вот так." Запись 08: "Проехал Николаевку, нашел съезд к кордону. Дорога уперлась в реку Малый Авняр, сейчас пройду по ней, посмотрю, как перебраться... Здесь брод, cниму рюкзак с мотоцикла и попробую переправиться." Запись 09: "Прошел брод через Авняр. После брода было три тропы: самая правая сильно заросла и вела не туда, впрочем, как и средняя. Самая левая вела в болото. На моем мотоцикле там было не проехать, спрятать его тоже было негде. И я решил отказатся от этой идеи - ехать до кордона и добраться до хребта Аваляк. Теперь двигаюсь в сторону селения Верхняя Арша." Запись 11: "С дороги увидел стену хребта Бакты, ну и, не доезжая до Верхней Арши, нашел тропу в этом направлении. Мотоцикл сейчас спрятал, замаскировал. Сумки рассовал по кустам. Вот, иду в сторону хребта Бакты." Запись 12: "Вышел в 8-30. От мотоцикла азимут - 300 градусов. Иду на северо-запад-запад. Тропа местами заболочена. Ах-х, мать!" Запись 13: "Воды у меня с собой немного. Я взял вторую, пустую бутылку. На пути встретился ручей, вода мутновата, но на вкус - ничего. Набрал, на всякий случай. Тропа заболочена, ноги промокли. Встречается маркировка на деревьях. Я надеюсь, что у меня не получится заблудиться." Запись 16: "Меня как-то спрашивали: "Не страшно ли ездить вот так, одному? Не скучно ли?" Что на это ответить? Блин, да тут на каждом цветке, на каждом растении жизнь кишит! Разве человек может быть в одиночестве в этом мире?" "... Тропа раздваивается. А! Вот сейчас увидел метку, двигаюсь к ней." Запись 17: "Большая сова слетела с дерева, пролетела, буквально, метров пятнадцать и села на другое. А я даже и не заметил, что она над моей головой сидела. Понаблюдала за мной и, когда ей надоело, улетела." "...Встретился еще один ручей, там вода не такая мутная, как в первом. Набрал снова." Запись 18: "Тропа забирается все выше. Появились камни. Время 10-30, вышел я в 8-30, то есть прошел уже порядка шести, может быть семи километров. Ориентировочно, до хребта было километров десять. "...тяжеловато, штаны намокли. Тропа перескакивает с камня на камень, временами теряется. Приходится возвращаться, искать снова. А так, все нормально. Работаем." Запись 20: "Дошел до основания хребта... Блин, какой же он высокий! Прямо отвесная стена... Тропа идет вверх по заросшему курумнику...Жарко и много мух." (кашляет и сплевывает). Запись 21: "Дошел до подножия хребта... Камень отвесный... Курум здесь живой, можно легко оступится, может и завалить...Жарко." Запись 22: "Тропа уперлась в хребет... Ориентировочно азимут поменялся на северо-северо-восточный. ...Часто попадается лосиный помет, каждый раз тщательно всматриваюсь. Очень не хочу увидеть медвежью кучу. Запись 24: "Нет, тропа снова пошла на северо-запад." (тяжело дышит) "...Здесь такая расселина в скале шириной порядка шести-семи метров ...Приходится ползти прямо на руках, практически параллельно земле." Запись 25: "Обнаружилась веревка, идти стало проще. Пожалел, что не взял перчатки." Запись 27: "Ну что же, я на одной из вершин. Обзор отсюда открывается почти круговой. Это одна из вершин, не самая высокая, прямо возле расщелины. Вид, конечно, головокружительный. Вниз - скала высотой метров сто до курумника, а там и еще ниже." "...Отсюда видно Ямантау, хребет Аваляк. Иремель видно плохо. Я надеюсь, что с самой верхней точки хребта он откроется. Сейчас спущусь отсюда и попытаюсь найти тропу к той высоте." Запись 28: "Встретил стоянку группы туристов. Судя по всему, их было четверо: пара и еще двое. Они здесь отдыхали и жгли костер. ..Недалеко от стоянки обнаружил изрытую у деревьев землю и лёжки кабанов, судя по радиусу лёжек, размер кабанов метра полтора, а может больше." Запись 29: "Иду по хребту, перебираясь от вершины к вершине. Мох на камнях мягкий. Ноги проваливаются в него по щиколотку." Запись 30: "Я на вершине хребта. Этот воздух... Он пьянит... Солнце и камни.. Остаться бы здесь навсегда... Урал...Седой и старый. Ты будто не замечаешь нашего присутствия, наших движений, наших жизней.." "..порой мне кажется, что эти камни... это люди, которые пошли в горы и не вернулись, которых завалило курумником, которые утонули в болоте, которые сорвались со скал, те которых потом не нашли... Они поднялись сюда и остались здесь навсегда. Остаться здесь…" (запись обрывается)

Осенний марафон. Вода бесплодно по березам льется, Глухой овраг слепой водой залит. В надежде роща только обернется — Он тут как тут. Остолбенев, стоит. Ну, пусть сидит. Пьет водку И смеется. Перепрыгивая через лужи, я опять бегу. Бегу на работу. Бегу домой. Для бега всегда есть причина. Так и в этот раз, синоптики пообещали лишь пару дней без осадков, и один из них уже упущен. Поэтому я опять бегу, на ходу закидывая вещи в рюкзак, машинально проверив давление в колесах и уровень масла в двигателе. Домашние что-то еще говорят, но и они теперь видят по глазам, что я уже там. На Дороге. И вот, спустя три сотни километров беспосадочного перелета, долгожданная остановка для дозаправки. В буквальном смысле, остановка. Не люблю стоять на заправке, горизонтальная скамейка под крышей гораздо лучше подходит для небольшого отдыха. Я затормозил на обочине спустя несколько часов после старта. И, хотя я двигался почти непрерывно, было понятно, что до Голубого озера, Зянгяр-куль, мне сегодня не добраться. На юге высился синий хребет, где-то у его западной части мне предстояло искать ночлег. Она появилась словно из ниоткуда, словно отголосок теперь уже далекого лета. Легко и невесомо она прижалась к груди, как будто мы с ней давно знакомы. Я замер от неожиданности и теперь боялся пошевелиться, чтобы не испугать ее. Но она сама отстранилась и устроилась рядом, на обочине, будто и не было между нами этих близких секунд. Сумерки сгущались по-осеннему быстро и мне пришлось искать ночлег в заросшей роще. Вечером, в темноте, на охоту вышел еж и долго бегал, шурша кленовыми листьями. На следующее утро цепь заявила, что с нее хватит, и бессильно провисла. Натяжители были бессильны, пришлось поставить обратно родную цепь. Оказывается, я совсем немного не доехал до Голубого озера Зянгар-куль. На первый взгляд это совсем не озеро, а просто большая лужа. Пока не посмотришь в глубину этого голубого блюдца. Это озеро, не что иное, как мощный источник воды. Глубина воронки достигает больше пяти метров. По стенкам шевелятся ярко-зеленые, в октябре, заросли водорослей, между которыми снуют небольшие рыбки. Никак не покидает ощущение, что это окно в иной мир, с пальмами и коралловыми рифами. Вода из источника небольшим, но мощным и чистым ручьем втекает в речку Узень. Вопреки моим ожиданиям и предсказаниям синоптиков, на небе - ни облака. Очень жаль, что я не приехал сюда вчера - было бы больше времени, чтобы просто здесь побродить. Отсюда мой путь лежит на восток - туда, где предстоит пройти небольшой грунтовый участок и выйти на новую, для меня, дорогу через Уральский хребет. И я опять ускоряюсь, в надежде обогнать погоду и время, хотя постепенно начинаю понимать всю тщетность своих усилий.

Светлые склоны хребта Нурали. Хребет Нурали - небольшой горный массив, расположенный в восточной части Башкирии. Название, возможно, образовано от башкирского "нурлы" - светлый. Хотя высота хребта небольшая (752 метра), горы Нурали резко выделяются на фоне близлежащих хребтов отсутствием крупных деревьев и кустарников.. Идея этого прохвата родилась еще год назад, во время поездки По восточному склону Урала.. Тогда, увидев голые отроги хребта Нурали, непременно захотелось там побывать, но, в тот момент, отвлекаться от основной нитки маршрута не хотелось. И вот только сейчас, год спустя, у меня получается выкроить полноценные два с половиной дня выходных для этого похода. "Два с половиной дня" - это, конечно, громко сказано. В отличии от первой, вялотекущей "рабочей" половины пятницы, вторая половина тает прямо на глазах, предательски быстро ускоряются стрелки часов , и выехать удается только ближе к вечеру. В итоге, четыреста километров до планируемой стоянки на озере Аушкуль так и остаются непройденными. В глубоких сумерках добрался только до одного из распадков небольшого хребта Кумач. Громадная россыпь звезд и разлитое молоко Млечного Пути - вот награда за то, что приходится ставить палатку и готовить еду в темноте. А утром - бодрящий холодок, около 3-5 градусов с плюсом. Вскоре вдалеке уже показывается одиноко стоящая гора Аушташ и ее постоянный спутник - озеро Аушкуль, лежащее у подножия горы. Пока я осматриваю скальные останцы на берегу озера, мотик стоит по колено выцветающей траве. Не хватает только позвякивания сбруи и шума взлетающего хвоста. Восполнив запас воды в ближайшей деревне Старобайрамгулово, я решаю взойти на гору Аушташ. По легенде, некогда из Персии пришел в эти места исламский проповедник Аулия. Язычникам-башкирам он не понравился и они убили его, отрубив ему голову. К их удивлению и ужасу, на следующее утро убитый ими проповедник поднимался в гору, неся в руках отрубленную голову. Добравшись до вершины, башкиры нашли и похоронили там его тело, признав миссионера святым. Теперь на месте его убийства раз в году с тех пор начинает бить родник. Не доезжая до этого родника, я оставил мотоцикл на поляне с беседками. Склон довольно крут, но это хорошая разминка перед Нурали. На вершине расположена могила святого. Отсюда открывается вид на озеро Аушкуль, деревню и ближайшие возвышенности. Видно, как моя дорога тонкой белой ниткой бежит по холмам и взгорьям с юго-востока на северо-запад, огибая гору Аушташ. Если внимательно приглядеться, то можно разглядеть вдалеке Большой Нургуш. Такое возможно лишь весной или осенью и при хорошей погоде, отсюда до него почти сорок километров по прямой. Хорошо различимый хребет Нурали уже не кажется таким легкодоступным, как раньше. Но все равно, отсюда, с вершины вся наша суета, там, у земли, кажется такой мелкой и плоской, что не заслуживает особого внимания. И ничего больше нет, кроме неба и океана воздуха. Куда уходит эта мудрость и спокойствие, когда оказываешься вновь внизу? Как бы то ни было, но мы всегда должны возвращаться. Спустился я обратно той же тропой и, после перекуса, объехал гору Аушташ с юга. Теперь вожделенная цель- хребет Нурали- была видна невооруженным взглядом.

"Мне грезились костры в лесу, карабины, тайные притоны скупщиков, золото и пиры, медведи и индейцы... Заметив, что докатился до индейцев, я оглянулся, но никто не слышал меня на дикой дороге." Александр Грин. "Урал." Вы замечаете за собой раздвоение личности? А если личностей будет трое? Нет, я говорю не о тех запущенных случаях с провалами в памяти, и не о том, что какая-то часть тебя вдруг ощущает себя Наполеоном III. Речь пойдет о тех гранях характера, которые предлагают разные способы действий, спорят между собой, шутят и даже огорчаются. Чтобы стало понятнее - это описание одной поездки от трех лиц : Мотоциклиста, Фотографа и Писателя. Стало интересно? Тогда добро пожаловать в этот бедлам. Одним колесом в Азии - другим в Европе дорожная пьеса в двух актах. МЕСТО ДЕЙСТВИЯ. Урал: Пермский край и Свердловская область. ВРЕМЯ ДЕЙСТВИЯ. Начало мая 2018 года. АКТ I. ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ. Гараж. Мотоциклист. Ну, наконец-то! Все собрались? Фотограф. Я взял аккумулятор запасной и аппарат. Писатель. Со мной блокнот и ручка. Мотоциклист и Фотограф. (хором) Зимой писать ты будешь! Писатель. Эх-х-х. Мотоциклист. Эх, бедолаги. Все проверил я по списку - нет лишь холодной сварки и зажигания свечи. Фотограф. Прорвемся! Мотоциклист. Сегодня обещают хороший день. Мы едем, сколько можем далеко без остановки. Фотограф. Что это значит? Опять без фотографий?! Писатель. Никто ж читать не будет! Мотоциклист. Я так сказал. ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ. Где-то за Первоуральском. Мотоциклист. Сто сорок километров за один присест. А это ведь неплохо? Фотограф. И глазу не за что схватиться. Писатель. А термос с горячим чаем остался в гараже. Кто собирался? Мотоциклист. Без паники!Мы едем дальше. ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ. Суксун. Писатель. На перекрестке рядом остановился эндурист Алеха и он спросил : "На водопад Плакун?" Фотограф. (про себя)Пора бы расчехлиться. Мотоциклист. Конечно! Но дороги я не знаю. Писатель. " На пасеку я еду, дорогу покажу." - Леха отвечал. Мотоциклист. А ДРЗет как славно едет! И комья черные летят. На нем легко бы в кругосветку! Писатель. В кругосветку!? И не мечтай! Мотоциклист. Мы обменялись телефонами. Спасибо Леха! Фотограф. Я душу тут отвел. Ну, наконец-то! Писатель. И чтоб туристы заборы на костры не разбирали, есть кучи дров бесплатных. Фотограф. На тот бы берег.Мотоциклист. Времени — в обрез. Погнали дальше на кладбище паровозов! Мотоциклист. Я ехал долго, но точки не достиг. Всему виной — растекшаяся дорога и толпы блудного народа.Фотограф. И я локтем толкаться не привык.Писатель. Для следующего раза это место. ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ. Кунгур. Фотограф. Другого места разве нет, чтоб остановиться? Отсюда ж ничего не видно! Кто разрабатывал маршрут?Мотоциклист. Другого места я не знаю и еду я по солнцу.Фотограф и Писатель. (хором)А когда оно зайдет?Мотоциклист. Тогда я еду по приборам.Фотограф и Писатель. ??? ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ. Чусовой. Мотоциклист. Сейчас заправимся водой и шоколадом.Фотограф. Уже темнеет.Мотоциклист. Не беда! Ночлег найдем на перевале. ДЕЙСТВИЕ ШЕСТОЕ. Теплая гора. Писатель. А что-то Теплая Гора совсем не теплая и ветер пробирает до костей.Фотограф. В лесу — сугробы по колено. Куда палатку ставить?Мотоциклист. Без паники. Вот спустимся с хребта — там потеплеет. ДЕЙСТВИЕ СЕДЬМОЕ. Где-то под Кушвой. Мотоциклист. Как это хорошо — теперь ни поясница, ни кисти не болят, устало все болеть! Ты вваливаешься в поворот, как коршун на крыле. Теперь другой вираж — боятся километры, когда над ними хищник пролетает.Фотограф. Здесь солнце, зацепившись за вершины, рисует перевалы в красный цвет. И слов подобных нет, чтобы все это описать.Писатель. А за хребтом уж ночь стоит. И вот один я, ночью, на Серовском тракте. Здесь, на «дороге смерти», за каждым поворотом беззубая стоит и путь отмечен погребальными венками.Мотоциклист. Ночлег уж найден! Фотограф. Едва ли лучше он дороги: поляны все в снегу, в корнях деревьев — блеск животных глаз.Писатель. И ночь, холодными руками, тоску на сердце нагоняет. (Занавес.)

Отчётец тут http://www.moto-travels.ru/forum/11-7111-1

Путешествие длилось 17 дней в очень неторопливом и вдумчивом формате. Ездил на свеженьком IRBIS XR250R, обкатку заканчивал уже в пути. Сам отчёт можно прочитать здесь - http://www.moto-travels.ru/forum/11-6260-1 . Предупреждаю, что много фоток (~ 300, зато крутых). Физически на чайна-моте его не получается в разумном формате выложить по причине ограничения в 10 фотографий на один пост, потому сделал так. Ниже можно посмотреть некоторые фотки из отчёта и решить идти его читать, или нет 8) Интересно? Идём и смотрим всё : http://www.moto-travels.ru/forum/11-6260-1