Поиск

Поперёшный поход. (г. Поперечная, хр. Зигальга). “Поперёшный” – упрямый, вредный, идущий наперекор. (Словарь устаревших и диалектных слов.) Каждый раз, когда дорога приводит меня к отрогам горных массивов Зюраткуля или Иремеля, взгляд поневоле надолго задерживается на величественной и загадочной горной цепи Зигальга. Так что же там, за этой каменной стеной? Но побывать на хребте Зигальга мне удается только с третьей попытки. Всё, потому что в начале лета горная тайга на склонах вспыхивает, словно стог сена, и егеря ещё долго борются с огнем, который не желает сдаваться. Затем, каждый раз, когда я приближаюсь к южной или северной части хребта, циклон цепляется за изрезанные временем каменистые вершины. И Зигальга прячется за серой накидкой дождя. После похода на Большую Суку, я стал спокойнее относиться к капризам погоды. Думаю, что даже в ненастье, горы могут открыться, если конечно проявить достаточно стойкости и терпения. Поэтому, как только выпали свободные выходные, собираюсь в путь, несмотря на довольно мрачный прогноз погоды. Мелкий дождь периодически сопровождает на всем протяжении пути. По дороге я собираюсь заглянуть на огонёк к Мише @Миша79, который вместе со своими знакомыми разбил лагерь на берегу реки Ай. Обычно многолюдная поляна у подножия скалы Ласынташ в этот раз непривычно пуста, и только Мишина палатка прячется в тени деревьев. Горячий чай и наваристый суп пришлись в самый раз. Поднимаемся на скалу Капкаташ, которая высится на правом берегу, и на меня накатывают воспоминания, как я в прошлом году грёб здесь из последних сил на самодельном плоту вместе с мотоциклом, пытаясь пройти через Каменные ворота до наступления темноты. (История одного мотосплава) Насколько хватает глаз, повсюду вздымаются суровые громады туч и только над поляной простирается оазис синего неба. Отвесно падающие солнечные лучи грустно напоминают об ушедшем лете. Миша предлагает остаться, но я, скрепя сердце, собираюсь продолжать свой путь. Иногда наступает такой момент, когда уже не ты прокладываешь маршрут, а дорога ведёт тебя, потому что ты теперь принадлежишь ей.

"И хотя ударение в слове «Сука» делается на последний слог, порой, когда двигаешься траверсом хребта, нет, нет, да и вырвется то ли из груди, то ли из под ноги другое родное русское слово. Да и эхо по привычке раскатисто ответит: мать, мать, мать…" Валерий Кузнецов. Как бы тщательно не готовиться, каждый поход начинается со слов: "Так, и что же я забыл?" В этот раз ответ пришел сразу, поэтому делаю крюк через гараж, забираю теплые перчатки и, словно набирающий ход паровоз, все быстрее устремляюсь в сторону гор Южного Урала. Почему паровоз? Потому что все, что сейчас нужно для движения вперед - это топливо и вода. Времени в запасе не так уж много поэтому выбираю самый прямой и быстрый путь через Касли-Миасс-Златоуст и отрезок трассы М5. Знак на обочине предупреждает, что некоторая часть водителей на трассе - бывшие пациенты той самой психиатрической лечебницы. С облегчением сворачиваю в деревню Катавка и на горизонте проступают долгожданные северные вершины хребта Большая Сука: Сибирка и Каменный гребень. Высшая точка скрывается где-то за лесом чуть южнее и именно туда ведет лесная дорога от последней деревенской улицы. Но миновать деревню не удается - с запада летит с грохотом и вспышками молний сине-черная стена с белым пятном посередине. Сейчас пойдет град и я, не мешкая, укрываюсь на пустой автобусной остановке. Вместе с первыми крупными каплями дождя остановка набивается деревенской ребятней, которая деловито рассаживается на скамейке и весело хрустит зелёными мелкими яблоками, пережидая непогоду. Основное ядро циклона ударяет севернее, в поселок Бакал, а деревню Катавку лишь цепляет средним дождем, который переходит в продолжительный обложной. Ждать улучшения погоды не приходится и, оставив лишние вещи на лесной опушке, продолжаю путь все выше к подножию Большой Суки.

С горы под землю. “Плохо то решение, которое нельзя изменить” Публий Сир Изначальный план поехать в мае на Северный Урал был нарушен арктическим циклоном, который внезапно прилетел с северо-запада, неся с собой заряды мокрого снега. Поэтому стрелка внутреннего компаса опять разворачивается в сторону Южного Урала и в этот раз указывает на гору Ицыл, которая находится у северо-восточной границы парка ”Таганай”, мимо которой я несколько раз проезжал, но так и не смог туда попасть. Мотоцикл бежит по давно уже привычной для него дороге через Касли, Кыштым и Карабаш. Мимо проплывают берега озера Большие Касли. За сосновым бором близ Кыштыма мелькнула вершина горы Сугомак. Потянулись мрачные безжизненные отвалы Карабашмеди. На гору Ицыл ведут две дороги: одна, пешая, с крутыми уклонами из деревни Тыелга. Другой путь, который ведет из поселка Северные Печи, более длительный, но он лучше подходит для моего, не слишком мощного, мотоцикла. К сожалению, оба этих направления оказались закрыты для меня очагами лесных пожаров. Решаю импровизировать и направляюсь дальше через Миасс и Златоуст к Зюраткулю, самому высокогорному озеру на Урале, который расположился у подножия одноименного хребта. Хребет Зюраткуль давно манил своей относительной доступностью, но всегда располагался где-то на краю маршрутов. И спустя какое-то время мотоцикл припаркован на стоянке национального парка. За спиной штурмовой рюкзак с картой, шоколадкой и теплой флисовой кофтой, а под ногами скрипят и покачиваются доски деревянной тропы. Через три километра дощатый настил заканчивается. Здесь тропа раздваивается. Левый поворот ведет на гору Голая Сопка (1059м), до которой чуть больше трех с половиной километров. Однако большая часть народа идет направо, на вершину хребта Зюраткуль (1175м), которая расположена всего в полутора километрах от развилки. Не думая ни минуты, сворачиваю налево и иду субальпийскими лугами с рощицами елей и пихт. За зиму организм несколько отвык от пеших нагрузок, поэтому решаю остановиться на берегу лесного ручья и перекусить шоколадкой, запивая её ледяной водой. Голая Сопка появилась на краю поляны внезапно, вздыбившись кучами каменистых осыпей, довольно неприступных на вид. На самом деле, курумник оказался очень удобным для подъема. Сложность доставляли только попадавшиеся изредка “живые” подвижные камни и солнечные лучи, бьющие вдоль склона. На вершине, как всегда, захватывает дух от простора, который открывается для взгляда. Смотришь вперед, а сознание уже летит над холодными водами озера Зюраткуль, вдоль тающих снежников восточных вершин и, скользнув по древним стенам хребта Нургуш, возвращается обратно на Голую сопку. Свежий ветер выдувает из головы всё лишнее и наносное, что прилипло там, внизу. Время ощутимо замедляется, но полностью всё равно не останавливается. Нужно снова спешить, чтобы сегодня добраться до деревни Тюлюк и встать лагерем у подножия хребта Зигальга, согласно плану, очередному плану. Но перед этим сначала нужно побывать на берегу озера-сердца Зюраткуль, чтобы своими ушами послушать, как шепчут его волны, накатываясь на каменистый берег. Всё-таки я допустил оплошность, собираясь в дорогу и не озаботившись некоторым количеством наличных денег, которые мне пригодятся при входе в парк “Зигальга”. Поэтому трачу драгоценное время на поиски подходящего банкомата в Сатке. Первый тревожный звонок прозвенел, когда появился стелющийся дымный след где-то северо-западнее деревни Катавка. Доехав до деревни Меседа, сомнений не осталось. Горит хребет Зигальга и, возможно, Иремель. Рядом с дорогой пожарная машина качает воду из реки, прокопченный пожарный с отрешенным взглядом поправляет шланги. За деревней по полю в клубах пыли видна вторая пожарная машина, которая катится в лес, подпрыгивая на ухабах. Мне ничего больше не остается, как только развернуться и начать поиск подходящего для ночлега места. И оно вскоре обнаружилось, на берегу ручья Буланка, под сенью древней ели, с веток которой длинными косами свисает серебристый мох. Утреннее солнце взошло над поляной и, пока я собирался, оно окончательно растопило последние следы ночной изморози на стеблях прошлогодней травы. Дорога звала, и невозможно было не услышать этот зов.

Грузный удар о камни Разрядил напряжение спуска, Ты встал и обернулся, Но вокруг тебя было пусто... К. Ступин Часть первая. Не пройдешь. Да, именно так переводится с башкирского название хребта Юрма, дословно "не ходи". Точнее, это одна из двух версий перевода. Поход на Юрму я задумал уже давно, но только сейчас мне показалось, что будет очень логичным завершить этот сезон на вершине самого северного хребта Южного Урала. Ведь именно в поездках по Южному Уралу прошло лето и осень. Вот только погода в эти выходные не хотела меня отпускать и провожала из дома мелким холодным дождём. Но чем дальше я продвигался на юг, тем чаще возникали прорехи в сером покрывале, прибитом к небу. В Карабаше, некогда имевшем печальное звание одного из грязнейших городов планеты, лишь легкие облака набегали на солнце. Буйство красок осени резко контрастировало с мертвыми отвалами медеплавильного завода. Даже не верилось, что отсюда начинается дорога в один самых девственных и нехоженых уголков Южного Урала. Почему это место осталось до сих пор относительно нетронутым, стало ясно после того, как я повернул по указателю на Юрму. Дорога - это всегда испытание. Испытание на упрямство хорошей дорогой закончилось и началось испытание мотоцикла лужами. Мелкие лужи переходили в более крупные. Длина их была незначительна, но, когда в одном из таких водоемов мотоцикл нырнул по ступицу, я решил иногда разведывать ногами глубину ям, которые было сложно объехать. Было похоже, что по этой дороге часто двигается тяжелая техника. Дорога медленно пошла на подъем и лужи сменились глинистой колеёй. Шины довольно легко цеплялись за поверхность в направлении движения, но вот боковой зацеп оставлял желать лучшего. И, если снос заднего колеса можно было компенсировать газом, то снос переднего грозил падением в чавкающую грязь. Поэтому мне приходилось каждый раз смещаться в сторону уклона, иногда даже боком в ближайшую колею, из которой выбраться можно было только на относительно ровном месте. Сил такое движение отнимало неимоверно, а до места планируемой стоянки оставалось ещё три с половиной километра. Березовый лес сменился кленовым. А впереди на карте всё маячила гора Осиновая. Из глины всё чаще стали проявляться камни, припорошенные опавшей листвой и вывороченные Уралом-лесовозом. Вместо половины километра я стал бороться за каждые сто метров дороги. Чуть спустил давление в колесах, но и после этого шины продолжали скользить на смеси из листьев, глины и камней. Я выкинул рюкзак и налегке поднялся еще на сто метров. Затем вернулся, таща на себе груз. Потом еще бросок на сто метров, затем снова пеший переход. Колея от Урала сошла в сторону и после ещё одного перехода я глянул в навигатор. До стоянки оставалось около двух с половиной километров. За час я продвинулся на километр, а стемнеет через два часа. Справедливо рассудив, что ночь мне придется встречать на горной дороге, я решил оставить мотоцикл в ближайших кустах и дальше двигаться пешком, надеясь пройти оставшийся путь до темноты. Миновав гору Осиновую я вышел на стоянку "Труба". У самой подошвы хребта геологи сделали разведочную скважину и попали в водоносный слой. С тех пор из этой трубы постоянно бежит чистая вода. Сумерки наступали очень быстро и, поставив палатку на одной из неприметных полянок, я принялся готовить незамысловатый ужин. Холодало с каждой минутой, а одежда, промокшая от пота не давала тепла. Уже в темноте я заметил белые пятна, просвечивающие сквозь стволы деревьев, то тут, то там. Это были первые кучки снега, который растает теперь только весной. Ночь меня ожидала не из теплых.